Это первый фильм Лунгина, снятый за пределами России. По сюжету дирижер Петров везет на гастроли в Иерусалим пасхальную ораторию «Страсти по Матфею». До отъезда он узнает, что его сын, художник, проживающий там, совершил суицид. Петров давно отрекся от сына — тот употреблял вещества, клянчил деньги, жил кое-как. Но Город Давида встречает дирижера предсмертной запиской от покойного — и переворачивает ему душу. И не только ему: семейная склока певцов-солистов приводит к тому, что случайная девушка, флиртующая с мужем на глазах жены (уверенной, что поездка в святые места поможет сохранить брак!) оказывается на базаре, где происходит обычное для этого города дело — теракт...
В интервью Лунгин утверждал, что считает Иерусалим героем картины — он помогает другим героям проявить свою истинную сущность. Лунгин даже употребил словосочетание «иерусалимский синдром», считая, что у города «особое поле», способное «сдвинуть человека с рельсов».
В реальности этот синдром проявляется конкретно: человек в зависимости от пола воображает себя или Мессией, или Богородицей, то есть не относится к сюжету фильма, где герои проявляют свою неприглядную суть.